Понедельник сырной недели. Сегодня утром, перед выездом в олимпийскую деревню на молебен, я решил сделать фотографию моря, которое видно из окна гостиницы, а мой новый сопровождающий, Владислав, предложил сфотографировать меня на фоне моря. Я не отказался и почувствовал, что ветер сегодня какой-то особенно холодный.
При входе на территорию деревни досматривают меня уже не так скрупулезно – видимо, привыкли к моей одежде и портфелям. На улице тоже холодно, ветрено. Недалеко от нашего 805-го корпуса вижу молодых людей в красных куртках.
– Скажите, ребята, а вы не хоккеисты? – спрашиваю у них я.
– Хоккеисты.
– Ну вот, и что же мне теперь с вами делать?
– А что случилось?..
– Ну, вы такие известные, великие люди, что даже не знаю, как к вам подойти. Тут столько про вас говорили – что вы скоро приезжаете, что всем надо с особенным вниманием готовиться к вашему приезду…
– Батюшка, Вы шутите?
Я улыбался.
– Да вообще-то, мы не очень известные. Вот мы двое.
– Понятно, но как теперь нам быть с вами? Я же должен вас благословить, передать вам иконочки, записать ваши имена для поминовения на молебнах. Когда увидимся?
– Мы сейчас едем на тренировку. Поговорим тогда с командой и решим.
В это время появился третий молодой человек в такой же куртке. Он шёл к корпусу, как и я. Мы тепло попрощались с ребятами, по-братски улыбнулись и обменялись рукопожатиями, договорившись о встрече на завтра. А третий хоккеист, которым оказался Алексей Марченко из ЦСКА, проводил меня до часовни и изъявил готовность записать имена всех ребят нашей мужской хоккейной сборной. Оставив записку для поминовения на молебне, он извинился, что сам не сможет задержаться, потому что тоже торопится, и простился. Ну, спортивная жизнь – она такая, всё понятно. Завтра, возможно, увидимся.
Проводив Алексея, я направился в медцентр, где на мой призыв присоединиться к молебну с готовностью откликнулись наши дорогие врачи. К обычным прошениям о здравии мы добавили и заупокойную ектению о новопреставленной Татиане, поскольку её дочь Ирина наконец-таки смогла прийти в часовню сама и помянуть маму.
Не успел окончиться молебен, как пришли девушки-хоккеистки, и тут я понял, что мои человеческие планы меняются... Я предполагал уехать часов в 12, чтобы попасть на соревнования по фигурному катанию, но произошло то, что нередко бывает в таких ситуациях: девушки пришли с желанием и готовностью не только помолиться, но и пообщаться. Мы говорили довольно долго, касаясь самых разных тем; общение было очень живым и непосредственным. Одним из важных вопросов, затронутых в разговоре, была тема целомудрия и нравственности. А в конце нашего общения я вспомнил историю: когда мы только начинали строительство нашего временного храма, когда уже вкручивались в землю сваи и была произведена первая оплата организации, обещавшей построить храм за полтора месяца, нам со своей стороны надо было обеспечить наличие света. Помню, я позвонил тогдашнему главе Управы района Северное Бутово, Юрию Викторовичу Полякову, и он назначил мне встречу. В этот же день меня попросила причастить её на дому сломавшая ногу женщина. Рассчитав всё по времени, я специально приехал к ней пораньше, чтобы не торопиться и всё успеть. Наше общение уже подходило к концу, я её поисповедовал и прочитал чинопоследование Причастия на дому, после чего она мне внезапно говорит: «Вы знаете, батюшка, у меня в соседней комнате взрослая дочь. Она остыла в вере, не могли бы Вы с ней поговорить?».
Помню первую мысль – а как же свет, а как же встреча, обязательства?.. А вторая мысль – это совет святого Иоанна Кронштадтского о том, что когда такое происходит, необходимо всё отпустить на волю Божию и предоставить Ему распоряжаться в этой ситуации, сколько времени и на что нужно уделить. Совершая над собой усилие, я так и понудил себя поступить. Признаюсь честно: так, как было в тот раз, бывает далеко не всегда. Но тогда, после примерно часа общения, когда все сроки моего визита к главе Управы уже давно прошли, девушка, с которой я общался, поделилась тем, что хочет начать новую жизнь. После исповеди я причастил их обеих – и маму, и дочь. А когда вышел из подъезда, стал набирать номер телефона главы Управы.
– Да где же Вы, батюшка?! – воскликнул Юрий Викторович.
– Простите, я не мог раньше. Понимаете, служба у меня такая... Находился при исполнении пастырского долга…
– А я через пять минут уезжаю, – сказал мой собеседник.
– А я буду у Вас через три минуты!
Все светофоры показывали зеленый. Я вмиг домчался, взбежал на второй этаж. При мне глава Управы набрал номер телефона и буквально закричал в трубку: «Юрий Алексеевич, я тебя Христом Богом молю, дай нам свет!». Потом по-детски посмотрел на меня и сказал: «Он говорит, что перезвонит. Он точно перезвонит. Ну, а мне пора, давайте будем на связи».
Когда я спустился по лестнице вниз и уже шёл к машине, окошко на втором этаже распахнулось и из него, высовываясь наполовину и радостно размахивая руками, буквально кричал главный человек района: «Отец Андрей! Отец Андрей! Нам дают свет!!!».
Когда, завершая наш разговор, я рассказал эту историю девчонкам и поделился с ними тем, что вот так приходится менять все планы, о чём я ничуть не жалею, одна из них – не скажу, кто, – вдруг призналась: «А Вы знаете, батюшка, я хочу Вас поблагодарить. Я теперь поняла, зачем я сюда приехала. Знаете, это общение для меня, для нас – это такое утешение. К сожалению, у нас не получается по нашей жизни часто бывать в храме, а так порой хочется поговорить, посоветоваться со священником! Потом, бывают же ещё опасения, что тебя могут не понять или не принять». Другая девушка кивала, а третья… у третьей на глазах были слёзы, и она, с трудом сдерживаясь, прошептала: «А я потом Вам всё расскажу… Не сейчас».
Было обеденное время. Фигурное катание уже, конечно, закончилось. Я пошёл в столовую, перед этим собрав всё необходимое для поездки в Пхёнчхан, в ту горную деревню, где до этого мне ещё не приходилось бывать. В столовой я снова увидел девчонок-хоккеисток. Они махали мне руками и приглашали за свой столик.
– Ну, тогда давайте молиться вместе.
Все встали, я прочитал «Отче наш», затем мы ещё поговорили и довольно быстро расстались: девушки торопились. Но на их места сели другие члены женской сборной по хоккею, также пришедшие обедать. Мы стали знакомиться, общаться. В ходе разговора я узнал, что есть в России такой город – Мегион, о котором я прежде даже не слышал. Правда, слышал про город Сургут, который находится рядом. С новыми собеседницами мы договорились, что завтра я зайду к тем хоккеисткам, у кого ещё не был, и обязательно окроплю святой водой комнаты, где они живут. Здесь же мы познакомились с тренером Александром, Серёжей-массажистом, а также с немногословной и сдержанной Фанузой. На благодарственные молитвы после трапезы всем тоже пришлось подняться, и это всё было совершенно естественно.
Перед расставанием одна из девушек подошла ко мне и сказала, что ей снятся страшные сны – «ужастики», как она выразилась. «Что-нибудь можно сделать?» – спросила. Я рассказал ей похожую историю, происшедшую с одной девушкой из юношеской волейбольной сборной во время Летнего европейского юношеского олимпийского фестиваля, проходившего в венгерском городе Дьёр минувшим летом. Ситуация была точь-в-точь такая же, она обратилась ко мне с этим же вопросом. И моей новой знакомой я предложил пройти тот же путь, который был испытан её предшественницей – с верой и упованием вместе помолиться Господу и исповедоваться. После этого страшные сны волейболистке больше не снились – ни в Дьёре, ни после него. И вы знаете, девушка согласилась…
Обед закончился, и вот я уже на улице возле машины, где меня ждал Владислав. С ним была девушка, от которой накануне он передавал мне привет, – Кристина Кесслер. Мы с нею познакомились тоже в Дьёре, где она на том же олимпийском фестивале, в котором принимали участие команды из 50 стран Европы, была молодёжным послом от России. Очень хорошая, искренняя, светлая девушка из Омска. В Дьёре её комната находилась поблизости от часовни, и она неоднократно помогала мне наводить порядок в нашем маленьком походном храме. Мы оба были рады снова увидеться и встретились как старые знакомые. По пути в горную деревню, куда Кристина отправлялась в медиацентр, она рассказывала о том, что с ней происходило в последнее время, и делилась новостями о своей новой работе. Она теперь работает в пресс-службе и является помощницей пресс-секретаря президента Олимпийского комитета России Константина Юрьевича Выборнова, который в настоящее время тоже трудится на Олимпийских играх.
В Пхёнчхане было несравнимо холоднее, чем в Канныне. На вскидку – примерно градусов на 10. Признаюсь, я посетовал, что не утеплился. Мы расстались с Кристиной возле медиа-центра, договорившись о том, что вместе поедем вечером на кёрлинг. А ещё через несколько минут мы уже были на КПП. Да-да, чуть не забыл: мы сделали на память фотографии. В кадре наконец-таки появились снежные пейзажи и олимпийские трассы, по которым спускаются лыжники.
Георгий Александрович Мнацаканов и Илья Попов встретили меня как близкого родственника. Мы обнялись и тепло поприветствовали друг друга. Я уже накануне писал о Георгии Александровиче, и хочу дополнить к сказанному, что когда мы пришли в штаб деревни и я увидел его помощниц, своих давних знакомых ещё по Рио, то не мог не поделиться со своими спутниками ощущением, что в этом месте царит какая-то особая атмосфера внимания и заботы по отношению друг к другу. Чувствуется единый спаянный коллектив и отеческая рука руководителя. Всё это было и в Бразилии. Да, у Георгия Александровича есть чему поучиться, в том числе и мне…
Отслужив молебен, я уже было собрался пить чай, который любезно был мне предложен, как вдруг открылись двери штаба и зашли два молодых человека.
– А мы к Вам!
– Ну, давайте знакомиться.
– Никита Трегубов и Владислав Марченков.
– А какой у вас вид спорта? – спросил я.
– Скелетон. А живем мы вместе с ребятами, которые выступают в бобслее. Вы к нам придёте?
– Уже иду! – сказал я и извинился перед заботливой хозяйкой, расстроившейся от того, что наш разговор не был закончен, а налитый ею чай – не выпит.
– Вот вернусь – и мы непременно ещё поговорим, – сказал я, и мы отправились с ребятами к ним наверх.
Лифт пришлось ждать очень долго. В подъезде было так стыло, что никакое сравнение с прибрежной деревней здесь было бы неуместным. Во время ожидания Никита, который был немного старше, периодически назидал Владика, как это обычно делает старший брат. Всё было совершенно естественно и довольно мило. Когда мы зашли к ребятам, то услышали голоса в соседней комнате, где отдыхали после ночных соревнований бобслеисты. Один из них, Юра Селихов, присоединился к нам. Что было потом? Потом был молебен и очень хорошее мужское общение. Мы беседовали, смотрели сайт нашего храма, слушали стихи и песни из дневника духовника олимпийской сборной. Признаюсь, я вспомнил годы служения в армии, где тоже была хорошая мужская компания, чувство локтя, ощущение братства… Мы очень хорошо пообщались. Ближе к концу нашего разговора к нам присоединились массажист Алексей Анатольевич Орлов и ещё один спортсмен из сборной, Андрей Песков. Ребята написали имена тех, кто отсутствовал в это время, и я отправился с ними на соседний этаж, где располагались комнаты спортсменов, выступающих в соревнованиях по фристайлу. С ними мы познакомились по пути сюда, когда ехали в лифте с Никитой и Владом, и они обещали ждать меня после окончания нашей встречи с молодыми людьми. Во фристайле выступает довольно много и юношей, и девушек. Поскольку наше общение получилось небыстрым, я где-то внутри беспокоился, дождутся ли меня при таком жёстком графике местных событий мои новые знакомые. В итоге, когда мы заглянули к ним в помещение, они уже написали имена своих друзей по сборной и извинились, что действительно очень сильно торопятся. Мы побеседовали несколько минут и договорились затем созвониться. Я оставил свои координаты, а они пообещали всё обсудить с тренерами и выйти со мной на связь в ближайшее время.
Я снова вышел на лестничную площадку и вспомнил, что нахожусь в горах: было так холодно… а куртка моя находилась в штабе, куда я и поторопился. Вот он, пятый этаж. Я открываю дверь, захожу в помещение. Да, кстати: в штабе горной деревни все ходят в тапочках, и для меня тоже были приготовлены специальные полосатые тапочки, в которых я ходил по штабу, совершал молебен и которые снял перед тем, как пойти с ребятами, опять переобувшись в ботинки.
А вот и тапочки! Я снова переобулся, двинулся дальше по коридору, после чего неожиданно услышал испуганный крик. И тут я понял, что попал не туда: я зашёл на территорию, где проживали девушки с Мальты. Этаж, расположение номеров, тапочки – всё было настолько похожим, просто идентичным! Я невольно рассмеялся, и мне, конечно же, вспомнился известный фильм Эльдара Рязанова «Ирония судьбы». До дверей меня любезно проводил тренер, мы мило раскланялись. Претензий не было, все всё поняли. Ну надо же так?
А в штабе меня уже разыскивали: «Батюшка, с Вами пытался связаться Константин Выборнов! Он просит Вас срочно перезвонить ему».
Предметом нашего разговора была просьба со стороны Константина Юрьевича отслужить панихиду по нашим соотечественникам, погибшим при падении самолета Ан-148 в Подмосковье. Мы решили, что соберёмся с руководством сборной в 22:00 в прибрежной деревне – конечно, в часовне. Здесь же, в штабе, я познакомился с уже завершившим своё выступление саночником Степаном Фёдоровым, и к моим запискам прибавились имена спортсменов, представляющих санный спорт. А ещё – имена, даже с фамилиями, тех, кто совершает прыжки на лыжах с трамплина. Твёрдой девичьей рукой были аккуратно выведены, как на соревнованиях, фамилии и имена – записки передо мной: помяни, Господи, Аввакумову Ирину, Баранникову Анастасию, Кустова Александра и Тихонову Софию.
А уже перед самым уходом я познакомился с Катей Столяровой, которая заглянула в штаб перед отъездом: их соревнования уже закончились. На записке, которую составила Катя, сверху написано: «Фристайл могул». Она покидает олимпийские игры, а вот муж её, Иван Аникин, только приезжает сюда, он тренер. С Катей было очень приятно общаться. Молодая верующая женщина, с очень глубоким взглядом, открытым лицом и добрыми глазами, умеющая брать благословение у священника.
Пора было отправляться на полуфинал по кёрлингу, где наш семейный дуэт – Анастасия Брызгалова и Александр Крушельницкий – состязались с чемпионами мира из Швейцарии, Дженни Перре и Мартином Риосом. По дороге мы с Владиславом заехали за Кристиной, а на прощание договорились о том, что я непременно буду ещё приезжать в верхнюю деревню, где, к сожалению, до 18-го числа нет возможности найти ни одной свободной комнаты для того, чтобы организовать вторую часовню. А вот на последней олимпийской неделе, на первой неделе Великого поста, такая возможность, Бог даст, появится. Вообще мы беседовали о том, чтобы стараться изначально планировать вариант с двумя часовнями – и в верхней, и в нижней деревнях, со временем дежурства и молебнами и там, и там. Но нынешнее стеснённое положение нашей команды внесло коррективы и в эту ситуацию... Будем думать, помолимся и ещё вернёмся к этому вопросу.
Доехали мы быстро. Соревнование уже началось; я по ходу что-то перекусил, поприветствовал тех, кого не видел в этот день и кто приехал поддержать наших полуфиналистов. И вот – я впервые иду посмотреть на этот интересный, имеющий большую историю вид спорта. Но прежде, к большой моей радости, я встречаюсь наконец-то с Игорем Борисовичем Казиковым и Алексеем Михайловичем Морозовым. Игорь Борисович – заместитель Генерального директора Олимпийского комитета России, а Алексей Михайлович – помощник Первого заместителя Председателя Государственной Думы Российской Федерации, Вице-президент Федерации кёрлинга России. Они приехали на следующий день после моего прибытия в Корею, и нам до этого момента не приходилось пересекаться, хотя мы и созванивались. Но если с Игорем Борисовичем мы были на постоянной связи в течение всего времени после последних летних Олимпийских игр, то с Алексеем Михайловичем после Рио мы не выходили на связь. Я особенно рад был видеть этого человека: отрадно встречаться и общаться с глубоко верующим и воцерковлённым чиновником, очень искренним, живым, мудрым человеком. Один из первых его вопросов ко мне был связан с приближающимся Великим постом. Я не стану здесь касаться данной темы, но у Алексея Михайловича всё серьёзно, и от этого уважение к нему ещё больше.
Кёрлинг. Я, повторюсь, впервые присутствовал на соревновании по этому виду спорта. Игра эта имеет скандинавское происхождение, и используемые в ней гранитные снаряды – специальные отточенные камни – добываются именно в этих краях. И вот – они запускаются по льду; движения спортсменов отточены, на ногах разная обувь: на одной скользящая, на другой – нет. И ещё один инструмент напоминает небольшую швабру (прошу прощения у профессионалов за сравнение), которой при необходимости выполняются движения перед скользящим камнем. А дальше – круг, из которого надо выбить камень соперника; при этом твой камень должен остаться в той зоне, в которой подсчитываются очки. Здесь важны и физическая подготовка, и сноровка, и расчёт. Один из моих собеседников привёл в сравнение шахматы, а я вспомнил, как в детстве играл, бросая в специальный кон гайданы – суставные кости домашних животных (была такая игра в Ростове-на-Дону, где я родился и провёл своё детство). Баталии и у нас были нешуточными, а здесь ведь – олимпийский вид спорта.
Мне пришлось уйти раньше, когда наши ребята ещё выигрывали, имея шанс выйти в финал и претендовать на золотые награды. Но игра – это игра. В итоге победу праздновали швейцарцы, но я об этом узнал уже позже. Когда приехал в олимпийскую деревню, то меня уже ждали представители руководства сборной. Мы собрались в часовне, коснулись темы жизни и смерти, поговорили о личной ответственности каждого перед Богом за то, как мы используем данное нам на время от Него разное имущество – и наше тело, и наши таланты, и способности. Господь дал нам бессмертную душу, и вся наша жизнь – это экзамен на вечность, потому что по окончании пути все мы должны будем отвечать перед Богом: как мы преумножили полученное и что покажем Ему, Небесному Отцу, в день суда?
На панихиду пришёл и наш олимпийский певчий, Володя Савченко. Мы пели вместе. А потом, когда Богослужение закончилось, ко мне подошёл один из руководителей нашей сборной и сказал, что у него есть большое желание укрепиться, получить от Господа силу и помощь в важных делах. Я не стану называть имени этого человека, но признаюсь, что порадовался его искреннему желанию позвать Христа в помощь. «Батюшка, я всё понимаю, и даже более того – всё знаю, только вот не всегда делаю. Но я в пути. И ещё: после нашего предыдущего разговора я примирился с отцом, и мне стало легче».
Мы остались в часовне одни. Когда я, произнося «Мир всем» перед чтением Евангелия, обернулся назад, он стоял на коленях. И я подумал о том, как хорошо, что в этот день всё сложилось для нас именно так: ведь мы же ничего этого не планировали – ни он, ни я. А оно вон как вышло... На прощание я очень аккуратно, как и в прошлый раз, примерно год назад, напомнил о важности участия в Таинствах Покаяния и Причастия. «Где, когда и к кому с этим прийти – Вам решать. Но ведь в этих Таинствах мы получаем от Господа прощение и врачевание наших недугов, под видом хлеба и вина принимаем Пречистые Тело и Кровь Господа и Спасителя нашего Иисуса Христа. Мы обновляемся, очищаемся и обоживаемся…».
По дороге домой мы с Владиславом обсуждали примерные планы на завтрашний день, уже понимая, что всё может быть иначе. Да, а перед уходом из деревни в лифте нашего корпуса я встретился с хоккеистами, которые сказали, что завтра собираются прийти в часовню на молебен после тренировки, примерно в 12 часов. А вечером наши девчонки будут играть с американками – они очень просили прийти. Пойду, Бог даст.
Вот такой получился этот день, понедельник Масленичной недели, на который в этом году приходится память Трёх великих святителей – Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоустого, их же святыми молитвами, Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас, грешных.
Настоятель храма,
духовник олимпийских спортсменов России
протоиерей Андрей Алексеев
