В дни памяти Царственных Страстотерпцев, поклоняясь и молясь Государю Императору Николаю II и Государыне Императрице с чадами, мы можем ощутить особую радость ещё и от того, что они – люди нового, близкого нам времени, в котором существовало уже не только книгопечатание, но и фотография, и даже видеосъёмка.
И потому у нас есть замечательная возможность вчитываться и вдумываться в строки изданных писем и дневников, в страницы воспоминаний, всматриваться в эти прекрасные, навсегда озарённые тихим светом любви лица – и словно слышать их живые голоса, с непоколебимым упованием, верностью и благодарностью обращающиеся к Творцу в молитве о самом важном и насущном: о своей России, о её народе – а значит, и обо всех нас…
* * *
«Я завещаю тебе любить всё, что служит ко благу, чести и достоинству России. Охраняй самодержавие, памятуя притом, что ты несёшь ответственность за судьбу твоих подданных перед Престолом Всевышнего. Вера в Бога и святость твоего царского долга да будет для тебя основой твоей жизни. Будь твёрд и мужествен, не проявляй никогда слабости. Выслушивай всех, в этом нет ничего позорного, но слушайся самого себя и своей совести».
(Из завещания Императора Александра III сыну, Николаю Александровичу, будущему Императору Николаю II)
* * *
«Глядя на него (императора) у церковных служб, во время которых он никогда не поворачивал головы, я не мог отделаться от мысли, что так молятся люди, изверившиеся в помощи людской и мало надеющиеся на собственные силы, а ждущие указаний и помощи только свыше».
(Из воспоминаний С.Д. Сазонова, министра иностранных дел Российской Империи в 1910-1916 гг.)
* * *
«Сколько ещё времени будет наша несчастная Родина терзаема и раздираема внешними и внутренними врагами? Кажется иногда, что дольше терпеть нет сил, даже не знаешь, на что надеяться, чего желать?
А всё-таки никто как Бог!
Да будет воля Его Святая!»
(Запись в дневнике Государя в годовщину отречения 2/15 марта 1918, в заточении в Тобольске)
* * *
«Сегодня дорогому Алексею минуло 13 лет. Да даст ему Господь здоровье, терпение, крепость духа и тела в нынешние тяжёлые времена! Ходили к обедне, а после завтрака к молебну, к которому принесли икону Знаменской Божией Матери. Как-то особенно тепло было молиться Ее Святому Лику со всеми нашими людьми. Её принесли и унесли через сад стрелки 3-го полка...»
(Запись в дневнике Государя в воскресенье, 30 июля 1917 г.)
* * *
«Вы не один, не бойтесь жить. Господь услышит наши молитвы и Вам поможет, утешит и подкрепит. Не теряйте Вашу веру, чистую, детскую, останьтесь таким же маленьким, когда и большим будете. Тяжело и трудно жить, но впереди есть Свет и радость, тишина и награда за все страдания и мучения. Идите прямо вашей дорогой, не глядите направо и налево, и если камня не увидите и упадете, не страшитесь и не падайте духом. Поднимитесь снова и идите вперёд. Больно бывает, тяжело на душе, но горе нас очищает. Помните жизнь и страдания Спасителя, и ваша жизнь покажется вам не так черна, как думали. Цель одна у нас, туда мы все стремимся, да поможем мы друг другу дорогу найти. Христос с Вами, не страшитесь».
(Из письма Государыни Императрицы Александры Фёдоровны корнету С.В. Маркову)
* * *
«Никто никому не верит, все следят друг за другом. Во всём видят что-то ужасное и опасное. О, люди, люди! Мелкие тряпки. Без характера, без любви к Родине, к Богу. Оттого Он и страну наказывает.
Но не хочу и не буду верить, что Он ей даст погибнуть. Как родители наказывают своих непослушных детей, так и Он поступает с Россией. Она грешила и грешит перед ним и недостойна Его любви. Но Он всемогущий – всё может. Услышит, наконец, молитвы страдающих, простит и спасёт, когда кажется, что конец уже всего. Кто свою Родину больше всего любит, тот не должен веру потерять в то, что она спасётся от гибели, хотя всё идёт хуже. Надо непоколебимо верить».
(Из письма Государыни Императрицы Александры Фёдоровны М.М. Сыробоярской, Тобольск, 17 Октября 1917 г.)
* * *
«Как я счастлива, что мы не за границей, а с ней [Родиной] всё переживаем. Как хочется с любимым больным человеком всё разделить, всё пережить и с любовью и волнением за ним следить, так и с Родиной. Я чувствовала себя слишком долго её матерью, чтобы потерять это чувство, – мы одно составляем и делим горе и счастье. Больно она нам сделала, обидела, оклеветала... но мы её любим всё-таки глубоко и хотим видеть её выздоровление, как больного ребенка с плохими, но и хорошими качествами, так и Родину родную...»
(Из дневника Государыни Императрицы Александры Фёдоровны)
* * *
«Жизнь княжон не была ни веселой, ни разнообразной. Воспитывались они в строгом патриархальном духе, в глубокой религиозности. Это и воспитало в них ту веру, ту силу духа и смирения, которые помогли им безропотно и светло вынести тяжелые дни заточения и принять мученическую смерть. Государыня не позволяла княжнам ни одной секунды сидеть без дела. Они должны были быть всегда занятыми, всегда находиться в действии. Чудные работы и вышивки выходили из-под их изящных, быстрых ручек. Внешне однообразную свою жизнь Княжны наполняли весельем своих жизнерадостных и живых характеров. Они умели находить счастье и радость в малом. Они были юны не только своими годами, но были юны в самом глубоком смысле этого слова; их радовало всё: солнце, цветы, каждая минута, проведённая с отцом, каждая короткая прогулка, во время которой они могли посмотреть на толпу; они радовались каждой улыбке незнакомых или прохожих; они сияли всем лаской и яркими красками цветущих русских лиц. Везде, где они появились, звучал их веселый звонкий смех. Никто и никогда не чувствовал себя с ними стеснённо, их простота делала всех такими же простыми и непринужденными, какими они были сами».
(Из воспоминаний фрейлины Императрицы С.Я. Офросимовой)
* * *
«…Какие удивительно по-христиански убранные комнаты. У каждой княжны в углу комнаты устроен настоящий иконостас, наполненный множеством икон разных размеров с изображением чтимых особенно святых угодников. Перед иконостасом складной аналой, покрытый пеленой в виде полотенца, на нём положены молитвенники и богослужебные книги, а также Святое Евангелие и крест. Убранство комнат и вся их обстановка представляют собой невинное, не знающее житейской грязи, чистое, непорочное детство.
Для выслушивания молитв перед исповедью все четверо детей были в одной комнате… Впечатление от исповеди получилось такое: дай, Господи, чтобы и все дети нравственно были так высоки, как дети бывшего царя. Такое незлобие, смирение, покорность родительской воле, преданность безусловная воле Божией, чистота в помышлениях и полное незнание земной грязи – страстной и греховной – меня привели в изумление, и я решительно недоумевал: нужно ли напоминать мне как духовнику о грехах, может быть, им неведомых, и как расположить к раскаянию в известных мне грехах».
(Из воспоминаний священника Афанасия Беляева, который исповедовал царских детей перед их отъездом в Тобольск)
* * *
«Отец просит передать всем тем, кто ему остался предан, и тем, на кого они могут иметь влияние, чтобы они не мстили за него, так как он всех простил и за всех молится, и чтобы не мстили за себя, и чтобы помнили, что то зло, которое сейчас в мире, будет еще сильней, но что не зло победит зло, а только любовь».
(Из письма неустановленному адресату, написанного из заключения в Тобольске в 1918 году Великой Княжной Ольгой Николаевной)
* * *
«Они умерли мучениками за человечество. Их истинное величие проистекало не из их царского сана, а от той удивительной нравственной высоты, до которой они постепенно поднялись. Они сделались идеальной силой. И в самом своем уничижении они были поразительным проявлением той удивительной ясности души, против которой бессильны всякое насилие и всякая ярость и которая торжествует в самой смерти».
(Из воспоминаний Пьера Жильяра, воспитателя царевича Алексея)
