Этот день – каким он был? Наверное, если теперь, после его окончания, оглянуться назад, то можно смело провести параллель с тем днём в Бразилии, когда часовня уже была устроена, какой-то процесс был запущен, но оставался главный вопрос: что дальше, как дальше? Безусловно, имело место сходство в состоянии внутреннего ожидания: всё новое, тогда – незнакомое, сегодня – малознакомое… И, словно продолжая это внутреннее рассуждение, вежливо и аккуратно прозвучал сегодня вопрос представителя протокольной службы, подвозившего меня к олимпийской деревне: «Батюшка, какие у Вас планы, во сколько Вас забирать? Сориентируйте, пожалуйста».
И я в очередной раз вспомнил, что происходило когда-то в олимпийской деревне в Рио. Ведь сейчас – то же самое: часовня оборудована, объявления с приглашением развешены везде, где это возможно: красивые, заламинированные, с учетом последних особенностей и формулировок в отношении нашей сборной, – словом, всё учтено. Я рассказал моему собеседнику, что мне пришлось пережить позапрошлым летом, находясь в подобной ситуации: тогда я просто стал звать Бога в помощь, стараясь отключить всё своё, человеческое. «Господи, куда мне идти? Что мне делать? С чего всё начать? Господи, помоги, направь, подскажи!».
Хорошо помню своё волнение в тот момент, а потом – устойчивую и неотступную мысль: иди в медицинский центр. Что я и сделал тогда. А потом оказалось, что туда, в медцентр, постоянно приходили наши спортсмены, и именно оттуда началось то взаимодействие со многими из них, которое продолжается до сих пор.
Я всё это рассказал сопровождающему меня очень образованному, искреннему, готовому помочь и в самом лучшем смысле этого слова услужить человеку и заключил: «Юра, не знаю, во сколько я освобожусь, но верю, что Господь всё управит».
Мы попрощались. Меня ждал очередной досмотр в деревне. Теперь возникли вопросы в отношении просфорок: я вёз в деревню несколько комплектов богослужебных просфор для того, чтобы заморозить их и наверняка сохранить для будущих служб, оставив только один комплект в его обычном состоянии – для ближайшего воскресенья. Памятуя о долгом разговоре накануне в отношении святой воды и понимая, что внимательно всё досматривающие вежливые девушки могут не только открыть мешки с просфорами, но и начать их рассматривать, перекладывать из рук в руки и передавать друг другу, я решил ответить на вопрос о том, что это такое, коротко и ясно: «Это хлеб, который я несу с собой для того, чтобы съесть». Больше вопросов не было.
Я зашел на территорию олимпийской деревни. Это было то место, где было размещено множество флагов всех стран-участниц соревнований. Все флаги, кроме нашего, русского... Недавний вопрос моего собеседника сподвиг меня собраться и вот так просто, обращаясь ко Господу, попросить Его о помощи. Я шёл между этими флагами и вслух обращался к Богу, прося, чтобы Он Сам всех направил – и меня, и ко мне. Признаюсь честно, это было очень интересное состояние. К сожалению, я редко его испытываю, когда обращаюсь к Нему с привычными словами «да будет воля Твоя», но здесь всё было иначе. Не прошёл я и тридцати шагов, как услышал родную речь: справа от меня шли молодые люди – три девушки и юноша. У меня в руках были портфель, требный чемоданчик и пакет с просфорами.
– Ребят, вы спортсмены?
– Да.
Уже знакомая форма напомнила вчерашнюю церемонию открытия.
– Слушайте, проводите меня, пожалуйста, в наш корпус, чтобы мне не заблудиться, – и, чтобы уж наверняка не промахнуться, я добавил: – Если можно, помогите донести вещи.
Вот что значит спортсмены: ни лишних вопросов, ни недовольства –отозвались с готовностью и искренне. По дороге мы разговорились. Это была часть команды шорт-трекистов. Мы зашли в часовню, и я предложил им поучаствовать в молебне. Они не отказались. Дальше было общение, благословение иконами... А ещё я взял с собою наши рождественские святоотеческие пожелания. Для тех, кто не знает: каждые Пасху и Рождество мы готовим специальные открытки, на одной стороне которых – рисунок на тему праздника, сделанный в нашей Воскресной школе, а на другой – небольшое святоотеческое высказывание. И мы предлагаем нашим взрослым прихожанам, помолившись, вынуть для себя какое-то духовное поучение –нужное и важное именно для них и именно сейчас. В этом случае, как, впрочем, и всегда, пожелания попадали в самую точку: были и улыбки, и удивление, и недоумение: «Ну надо же, это точно для меня!». А молодой человек засомневался, когда прочитал свою открытку, – видимо, было в ней что-то очень ценное, имеющее отношение к его внутренней борьбе: «А они у вас точно не все одинаковые?». И даже проверил, а когда убедился, что все высказывания разные, серьёзно задумался.
После окончания молебна, напутственных слов и добрых пожеланий мы договорись, что я загляну к ребятам, чтобы освятить их комнаты. Фото на память, открываем двери – стоят две девушки: «А мы к вам! Как здорово, что Вы приехали и что мы от часовни живём недалеко!». У них были такие открытые, искренние лица и такое глубокое доверие в глазах, что у меня появилось ощущение, будто мы с ними очень давно знакомы. Катя Смолина и Света Ткачева, члены команды по хоккею с шайбой. Признаюсь, никогда прежде с хоккеистками я не общался. А здесь с самого начала наша беседа была столь живой и горячей, что мы даже не удивились, когда нашли общих знакомых: оказывается, Катя училась в школе олимпийского резерва вместе с Олей Кочневой, бронзовым призером Олимпийских игр в Рио по фехтованию. То есть с той самой Олей, с которой мы удивительно познакомились в Бразилии и встречались потом у нас на Подворье, куда она приезжала со своими подругами, и которую я венчал с её супругом, для чего они специально прилетали из Санкт-Петербурга. А потом у Оли родился сын Арсений…
Я попросил девушек написать на листочке полный состав их команды, что они и сделали. Мы договорились расстаться на время, потому что они торопились на встречу, а после обеда очень просили подняться к ним в комнату, чтобы окропить там всё святой водой и пообщаться в домашней обстановке.
В самом конце молебна открылась дверь, и в часовню вошла ещё одна девушка – Катя Боброва, член нашей сборной по фигурному катанию. После ухода хоккеисток мы с Катей долго общались. Как отрадно было видеть перед собою верующего человека, осознанно идущего в храм, а ещё направляющего туда своих приятелей и знакомых. Уклонюсь от дальнейших подробностей, потому что всё остальное можно назвать тайной исповеди, но это был такой глубокий порыв души и такое искреннее чувство веры, которые не могут оставить равнодушным. Она также написала на листочке имена всех ребят из сборной по фигурному катанию и особенно просила помолиться о Жене Медведевой, которой выступать завтра, и о не очень удачно начавшем своё выступление Мише Коляде, катавшемся накануне. «А давайте подождём чуть-чуть Женю, она должна сейчас подойти», – попросила меня моя собеседница. Нам было о чём поговорить, и так мы дождались ту, на кого возлагаются наибольшие надежды в фигурном катании в этой зимней Олимпиаде. Вместе с Женечкой и Катюшей мы помолились, а потом девушки ушли, попросив прийти завтра на соревнования.
– Утром не смогу, поскольку служу Литургию, а днём, Бог даст, постараюсь непременно быть.
– Женин выход на лёд будет примерно в 12:30 в воскресенье по местному времени. Мы откатаемся час и улетаем в Японию, а потом снова вернёмся сюда, 18-го числа, – поделилась Катя перед уходом, – просим Ваших молитв и поддержки.
С Женей мы потом ещё пересеклись через некоторое время в штабе, и, прощаясь, я спросил:
– Женечка, а ты сама хочешь, чтобы я пришёл завтра на твоё выступление?
– Да, очень хочу и прошу: пожалуйста, приходите!
– Постараюсь быть непременно.
В это время в штаб зашёл один из врачей нашей сборной: «Батюшка, Вы сегодня договаривались с одной из наших врачей, Ириной, отслужить панихиду по её маме. Сегодня 9 дней с её смерти, а Ирину срочно вызвали в горную деревню. Я её коллега, я буду вместо неё на панихиде, можно?».
Признаюсь честно, подобная солидарность и поддержка, может быть, дело и обычное, но, поскольку сегодня такое встретишь не везде и не всегда, я поймал себя на мысли о том, что очень благодарен Богу за такие вот маленькие эпизоды, показывающие глубину христианских чувств между людьми, может быть, не столь воцерковлёнными, но, безусловно, знающими Бога и ищущими Его. Мы с врачами решили пойти пообедать вместе – время было как раз к тому, тем более, что позавтракать сегодня не получилось.
Ну а дальше как положено: «Отче наш, иже еси на небесех…» И далее: «яко свят еси всегда, ныне и присно и во веки веков, аминь». А ушёл я раньше, оставив своих сотрапезников, потому что торопился к девушкам-хоккеисткам. Панихиду мы решили отслужить после моего визита к ним. И вот что интересно: когда я вернулся в штаб, то узнал, что девушки уже спускались в часовню, спрашивали, а потом на телефоне я увидел сообщение, что они меня ждут.
В штабе и в часовне тепло, в коридоре прохладно, а возле лифта – ужасно стыло, и ветер пронизывает так, что иногда хочется стучать зубами. Ходит лифт небыстро, причём иногда ещё притормаживает. Поднявшись на 10-й этаж, я постучал в комнату к девушкам. Оказалось, что в этом помещении находится три комнаты, и кроме двух знакомых уже мне Кати и Светы здесь проживает вратарь нашей сборной по хоккею Надя Александрова, девушка искренняя, серьёзная, простая и сильная. Я спросил:
– Надюша, как, часто тебе шайбой достаётся?
– Часто…
– А больно?
– Очень больно, особенно когда попадают в голову.
Такие вот они, хоккейные будни…
У девчонок я задержался: мы вышли на сайт нашего храма, посмотрели ролики о приезде Святейшего Патриарха в наш храм в Великую субботу, о посещении гандбольной и волейбольной сборных, полистали страницы моего олимпийского дневника. Девчонкам очень понравилось стихотворение «Накануне вылета», они просили его им переслать. «А вообще, можно распечатать его в штабе и повесить?». Вопросов было немало, но это уже другой разговор – тот, который оставляю за пределами страниц своих записей. Они внимательно слушали стихи и песни, сопровождающие дневниковые записи. Вы знаете, хоккеистки тоже плачут. Хорошие они девчонки. Верующие. Добрые и сильные.
Ну а потом, спускаясь вниз и выходя из лифта, на первом этаже я чуть не столкнулся с Мишей Колядой и его тренером, Валентиной Михайловной Чеботаревой. «Слушай, ну девчонки так просили поддержать тебя – пойдём, зайдём вместе в часовню». Мои новые знакомые слегка замешкались перед дверью, а когда я обернулся, то был потрясен: они оба, – и тренер, и молодой фигурист – зашли в часовню босиком, разувшись перед входом. А у тренера были на глазах слёзы. Вот такое отношение и благоговение. Как вам?
Я попросил моих гостей обуться. Мы разговорились. Знаете, было очень светло: такая открытость, такая готовность к диалогу. Мишу я потом встретил на ужине в компании с девушкой из сборной Украины. Они оживленно общались. Я подошел к ним, мы познакомились с девушкой, её зовут Аня. Её я тоже благословил, дал ей иконочку. Мы немного поговорили и расстались, улыбаясь. Знаете, я испытывал при этом такие хорошие чувства. Жаль, что так… бывает не всегда…
А ещё сегодня была панихида. Поминали всех тех, о ком написали записки, и не только врачи, но и другие члены делегации. А ещё встреча с Юлией – волонтёром из Санкт-Петербурга, а потом – с той частью сборной по фигурному катанию, о которой мы молились, но с кем не удалось пересечься на утреннем молебне. Отрадно было слышать из уст молодой девушки рассуждения, более свойственные для церковной среды, а здесь прозвучавшие для кого-то весьма неожиданно: «Мы очень надеемся на Божию помощь и Вашу поддержку».
Затем был вечерний переезд в гостиницу, но прежде я согласовал с руководством в штабе свои дальнейшие действия на завтра после Литургии: посещение одиночных и парных выступлений по фигурному катанию и вечерний женский хоккей: – наши девчонки будут играть с канадками.
Ну, вот так. А сейчас самое время готовиться к завтрашней Литургии. Мне ещё не приходилось служить в олимпийской деревне эту службу, которую святитель Иоанн Златоуст назвал в деле спасения стоящей несравнимо выше даже сотворения Богом человека. Святая Евхаристия, для которой в часовню было доставлено всё необходимое, чтобы завтра в единственном корпусе без флага и без гимна с Божией помощью было совершено это служение. Чтобы олимпийская деревня, в одной из своих самых маленьких комнат, со словами «Благословенно Царство Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно и во веки веков» вместила Невместимого.
Настоятель храма,
духовник олимпийских спортсменов России
протоиерей Андрей Алексеев
